Ловля голавля на хлебную корочку

Мне очень нравится ловить голавля. Этой замечательной рыбе я посвящаю все свои поездки на реки и речушки с весны по осень. Думаю, что людям, преданным рыбалке и природе, объяснять причины такой привязанности было бы излишне.

Рыба эта очень осторожная и невероятно капризная, особенно когда речь идет о выборе наживки. Традиционный набор в течение весенне-летнего и, частично, осеннего сезонов более-менее известен: ­дождевые черви, майские жуки, мухи, шмели, бабочки, синие стрекозы, слепни, кузнечики, ну и мелкие лягушата. В зависимости от регионов ловли есть, видимо, еще какие-то другие животные наживки, но все эти голавлевые лакомства, помимо разве что ­дождевых червей, обладают одним недостатком: они сами требуют охоты за ними и не всегда, даже по сезону, легко доступны.

У майского жука, как известно, самым «урожайным» бывает 1 год из 4‑х. С ловлей мух намучаешься, да и не каждая пойдет в дело. За стрекозой тоже побегать вдоль берега надо, слепень при хранении быстро приходит в негодность, а кузнечик — самая, по моему опыту, лучшая наживка для голавля — без труда в руки не дастся, да и не гарантирует, как, впрочем, и другие наживки, поимку трофейного экземпляра. Для крупной рыбы больше подойдет саранча или крупная кобылка (которую, кстати, тоже поискать надо, она не на каждом лугу живет). Вообще, при выборе наживки для голавля нужно помнить о том, что большому куску рот радуется, хотя бывают и исключения (много лет назад я поймал на стремнине 2‑килограммового красавца на мелкого кузнечика). Беда тут в том, что большому куску радуются не только крупные голавли, но и мелочь, и это обстоятельство может испортить рыбалку — голавлики истреплют или собьют с крючка с трудом добытую наживку и вам придется ловить не рыбу, а ­кузнечиков. 

Редко кто не впадал в отчаяние от капризничающего голавля. Вроде и погода подходящая, и наживка, и снасти выбраны по советам и подсказкам самых умных книг по рыболовству, но толку никакого. Для меня такие ситуации давно уже стали привычными и я, зная эти качества голавля, не особенно обижался на него, считая, что, мол, и на этот раз он оказался умнее и хитрее меня. А стало быть, надо искать другие способы и места его ловли.

Скандинавский опыт

Несколько лет мне по службе довелось провести в Скандинавии, где я в свободное время ­отводил душу на рыбалке. Но не хватало среднерусской речки, старой мельницы, черемухи над водой, омута со стремниной, где можно поискать и половить летним днем голавля. Я был уверен, что в водоемах Северной Европы эта рыба не водится, но оказался не прав. Мне подсказали голавлевое место и, приехав в первый раз на очень похожую на нашу, только более бурную шведскую речку, я с удивлением узнал, что местный голавль, который оказался таким же капризным, как наш, не приемлет никакой другой насадки, кроме хлеба. Причем не тот хлебный мякиш, который мы сминаем в шарик, например, при ловле карася или карпа, а кусочек белого хлеба с хорошо прожаренной коркой и вязким мякишем, которые позволяют кусочку величиной до размеров спичечного коробка надежно сидеть на крючке даже в быстрой воде. А способ ловли в шведских водах был один из тех, что и дома в России — проводка без поплавка и грузила. Результаты меня прос­то поразили: брал только крупный голавль, в основном от 2 кг и выше (мой рекорд составил 3 кг, а другим рыболовам попадались даже 4‑килограммовые красавцы).

Когда я вернулся в Россию, то при первых же выездах на рыбалку попытался применить здесь скандинавский метод, но ни на одной из рек он у меня не сработал и я решил, что здесь он просто не годится — не любит наш российский голавль хлеб и все тут! В итоге я вернулся к опробованным годами наживкам с их плюсами и минусами.

Первые эксперименты

Как-то перечитывая «Записки об ужении рыбы» русского писателя, охотника и рыболова С. Т. Аксакова, я обратил внимание, что автор, будучи сторонником как можно более прос­той рыбалки, т. е. с минимумом ухищрений, все-таки склоняется к тому, что прикормка для приваживания рыбы, в том числе и на течении, лишней не бывает. Дай, думаю, и я попробую прикормить голавля. На ­ближайшую рыбалку взял с собой буханку черного хлеба, о котором, правда, вспомнил только, когда мелкая рыбешка уничтожила весь мой скудный запас кобылок, которых с великим трудом удалось отыскать и поймать в сырой после ночного дождя траве, потратив с утра на эту ловлю более 2‑х драгоценных часов. Разломив буханку на несколько частей, я уложил ее в пакет, проделал в нем несколько дырок, привязал бечевкой к колышку, бросил в воду у впадения струи в омут и стал ждать. Эффект был поразительным: через короткое время метрах в 15 и дальше в том месте, где на сужающемся выходе из омута поток вновь ускоряется, начались просто сумасшедшие всплески крупной рыбы, хватающей хлебные крошки и хлебную муть, шлейфом тянущуюся из пакета. А ведь в течение нескольких предыдущих часов бесполезных забросов снасти с кузнечиком у меня уже было сложилось грустное впечатление, что омут и обе стремнины пусты, а вся рыба куда-то ушла. 

Оказалось, что голавль в это время просто ничем себя не проявлял, видимо, наслаждаясь моим очередным отчаянием. Ну, раз ты здесь, сказал я себе, то, видимо, сейчас настало мое время поквитаться с тобой за невежливость. Парижский багет из «Ашана» за 16 рублей, припасенный для обеда, тут же пошел на насадку. Насаженные на крючок корочки с мякишем (продетый со стороны корки крючок я спрятал в мякише) доплывали до рыбы и почти сразу же следовали резкие и визуально хорошо заметные поклевки. Но они поначалу, к еще большему моему отчаянию, заканчивались ничем — рывок и пусто. Проанализировав ситуацию, я понял, что причинами сплошных сходов были, во‑первых, провисшая леска, которую течение уводило далеко вперед насадки и изгибало петлей, а поскольку поклевки происходили достаточно далеко от меня, то качественной подсечки в этом случае не получалось, а во‑вторых, размер крючка. Вроде бы самый подходящий для крупного голавля № 6 оказался слишком большим, его было трудно скрыть от этой осторожной рыбы в размокшем в воде мякише, да и при попытках схватить хлеб голавль, похоже, тут же чувствовал подвох и отходил на всякий случай в ­сторону. 

Я обратил на это внимание потому, что отправлял по течению, помимо насадки с крючком, еще 5–6 кусочков ­багета, и очень часто наблюдал, как голавли с шумом и, видимо, удовольствием хватали их, кроме того кусочка, что был с крючком. Поэтому большой крючок № 6 был тут же заменен на более мелкий № 10 (по международной нумерации), и дело сразу наладилось. Опасения, что крючок будет мелковат для крупняка оказались напрасными, — голавль решительно хватал насадку, оставляя время на подсечку. К тому же у голавля крепкие губы и даже небольшой крючок сидит весьма прочно, надо только подобрать такой, который сильная рыбина, стремящаяся освободиться, не сможет разогнуть. 

Еще раз остановлюсь на прикармливании. На последующих рыбалках я уже не использовал пакет, найдя ему хорошую замену. В хозяйственном отделе супермаркета купил сетчатый мешочек с молнией (30×40 см с ячеей 4 мм), подобный которому моя жена использует для машинной стирки мелких вещей. Правда, ячея пошире (10–15 мм) подошла бы лучше, так как через нее вымывались бы крупные крошки, у которых и плавучесть лучше, и для голавля они заметнее, что тоже немаловажно.

Послесловие

К сожалению, лето закончилось, и наступила необычная в этом году ранняя осень с каждодневными нудными дождями и холодным северным ветром. Я еще успел захватить несколько более-менее погожих дней, продолжая экспериментировать с ловлей голавля на хлеб, путем проб и ошибок совершенствуя этот в целом многообещающий способ. И каждая такая рыбалка была намного удачнее, чем любая предыдущая на этой же реке с кузнечиками и стрекозами. В основном на хлеб шли голавли от 1 кг и более (самый крупный потянул на 1,8 кг). Правда, свыше 2 кг, как в былые времена, рыбы не попадались. Однако, учитывая тот факт, что на этой в целом богатой разнообразной рыбой речке в последние годы приходилось довольствоваться только средним (500–700 г) и мелким, чуть крупнее уклейки, голавлем, применение хлеба для насадки кардинально изменило всю картину. 

Мне пока не ясно, ведет ли себя голавль таким образом в отношении хлебной корочки в течение всего весенне-летнего сезона или это одна из особенностей его капризного и непредсказуемого поведения. Ведь известно, например, что в конце лета — начале осени голавль, особенно крупный, начинает проявлять хищническую агрессивность и включает в свое меню мелкую рыбешку и зазевавшихся лягушат. Может, и хлеб он включает только в осенний рацион? Что ж, придется дождаться следующего сезона и, прихватив багет из «Ашана» и буханку дарницкого, продолжить свои эксперименты. Я, правда, слышал, что ловля голавля на хлебную корочку широко распространена в среде рыболовов, но на страницах рыболовных журналов речь идет в основном про воблеры и вертушки или про упомянутую выше традиционную наживку, поэтому я и решил поделиться своим «хлебным» опытом. 

И вот еще что. Всех пойманных на хлеб увесистых серебрис­тых красавцев с красными плавниками, а улов этих нескольких дней перекрыл все мои достижения прошедшего лета, я отпус­тил в их родную стихию, но при этом сказал им не «прощайте», а «до свидания» и очень надеюсь, что это свидание обязательно состоится.