Два последних года я ловил рыбу на реке Оредеж, в местностях, известных под названием Вырица-Поселок и Княжеская долина. Путь туда из Петербурга — по Виндаво‑Рыбинской железной дороге. На ветке этой дороги в Вырица-Поселок у меня была дача; эта местность в полутора часах езды от Петербурга.
Река Оредеж в названной местности не шире 100–120 аршин. Я знаком с рекою на пространстве около 10–12 верст. Здесь Оредеж извилиста со множеством изгибов; протекает в крутых берегах, местами значительно высоких частью заросших кустарником и деревьями, часть открытых с прилежащими луговинами. У деревни Вырицы реку перегораживает плотина лесопильного завода, образуя довольно большое расширение в виде пруда.

Я рыбачил выше плотины и ниже ее. Течение в реке вообще быстрое, а ниже плотины — особенно быстрое; выше и ниже изменчиво, в зависимости от дождей и от потребления ее лесопильным заводом, который, вообще говоря, большое зло для рыболовства: по реке к заводу сплавляется лес и в лучшее время сезона река выше плотины на несколько верст закрыта бревнами, так что удить почти невозможно. Сплав леса продолжается очень долго — с весны до половины июня.

 Таким образом рыбу весной можно ловить или за несколько верст выше плотины, или же ниже плотины на Княжеской долине. Река Оредеж не глубока, дно не ровное, с ямами и бочагами до 3–4 аршин глубиной, с каменистыми перекатами, с быстрым на них течением. Мне только изредка приходилось бывать на даче и удить рыбу. Первое лето почти все ушло на изучено было трудно, так как у меня не было лодки. Только под конец лета я с товарищем по рыболовству, моим племянником, наладил свою охоту.

Рыбное население Оредежи не разнообразно. По обилию на первом месте стоит пескарь, его много и попадаются довольно крупные экземпляры; затем идут ерш и елец, причем иногда попадаются крупные; плотва, язь, окунь, щука, верхоплавка, уклейка, раз поймал густеру, аристократ же этого населения — хариус. Я слышал от местных рыболовов, что в Княжеской долине хариус берет на червя и ловится на простую поплавочную удочку. Со мной такого благополучия ни разу не случилось.

Выше плотины у Вырицы-Поселок, в районе моих экскурсий, хариуса совсем нет, но по рассказам, много выше плотины — хариус держится в достаточном количестве. Я видел у одного рыболова хариуса величиной на полфунта, изловленного там нахлыстом на искусственную мушку. Местные рыболовы мне рассказывали, что они ловят хариуса с лодки особым способом «на шлепня» или на подобные искусственные мушки: лодка спускается медленно по течению, леску с мушкой забрасывают в сторону от лодки, быстрым течением мушку уносит вперед лодки, и хариус берет. Попадаются будто экземпляры до 2‑х и более фунтов. Я специально не ополчался на хариуса; нахлыстовое удилище у меня плохое. Первое время на Оредеже приходилось довольствоваться пескарем и ершом, правда, в большом количестве, изредка среди этого главного фонда попадалась мелкая плотвичка, ельчик, язик, окунек…

Только под конец лета 1912 года я с моим племянником обрел местечко, на котором улов был удачный; попадали крупные ельцы, вообще рыба покрупней и под конец был пойман моим племянником язь фунта на 1,5–2. Наступило лето 1913 года. В начале второй половины мая мы опять были на Оредеже и, конечно, на излюбленном прошлогоднем месте: теперь мы знали, где и как следует ловить! Но — не хвались, идучи на рать! Река несколько изменила свое течение сравнительно с прошлогодним. С розовой надеждой развернули мы свои удочки и начали забрасывать в реку. Но рыба не шла ни на красного навозного червя, ни на выползка. Червей сажали и обычном порядком, и головой вниз — не клюет! Поплавки и грузила меняли, то поднимали выше, то опускали, а потом стали менять и места, но клева не было!

Наконец наше терпение лопнуло, и мы без одной рыбки отправились домой. Надвигался вечер: погода чудная, заходящее солнце золотит небеса и землю, воздух ласкает, а на душе как-то невесело — не получила она удовольствия. Идем берегом по верху крутого спуска к реке, видим, сидит рыболов с одной удочкой в руках. Я остановился, рыбак со мной раскланялся.

— Что, — спрашиваю, — нет сегодня клева?

— Да, теперь плохо; с утра хорошо брала.

— А теперь вы что-нибудь поймали?

— Три штуки есть. — Можно посмотреть?

— Да вот, поглядите.

Рыболов вынул удочку, спустился к воде и достал кукан, на котором висели три плотвицы не менее фунта каждая. Я почувствовал нечто вроде конфуза, а мой племянник тотчас же развернул свою удочку и стал ниже по реке забрасывать насадку. Я подсел к рыболову, он заговорил со мной как со знакомым. — Я здесь урядником, вот тут недалеко и живу. Вас, доктор, я давно знаю по Петербургу. Не всегда бывает удобно задавать вопросы и выведывать у рыболовов их секреты. Но мне не пришлось много и расспрашивать. Урядник, наблюдая, как мой племянник, любитель вальяжных снастей, забрасывал свою удочку с крупным поплавком, улыбнулся и заметил:

— Нет, здесь на такую снасть ничего не поймать. Здесь плотва и язь, — чуть покрупней — мошенники!

— Да вы на что ловили? — обратился он ко мне, узнав, что мы ничего не поймали.

 — На червей: навозных и выползков. А вы, кажется, ловите на ржаное тесто?

— Нет, — ответил урядник.

— Я ловлю на черный хлеб. В это время, до травы, только на хлеб и берет рыба покрупней, а потом это скоро бросит. Он поправил насадку на крючке и ловко сделал заброс. Крючок у него оказался неважный, с лопаточкой, но небольшой, так № 10; леска тонкая, волосяная; поплавок — грубо обрезанная пробка в удлиненный овал и привязанный к леске просто узлом; удилище средней длины, березовое, великолепно выправленное и замечательной равномерной гиби.

Я невольно почувствовал в уряднике истинного охотника из «простых» симпатичных людей. На первый взгляд, снасти таких рыболовов примитивны и грубы, но они превосходно приспособляют их к обстоятельствам и артистически владеют ими. Поплавок урядника от довольно быстрого течения как-то болтался на воде из стороны в сторону, но с некоторым определенным ритмом. Вдруг произошло не в такт содрогание его, и урядник быстро подсек, но рыбы не оказалось, а на крючке виднелся остаток хлеба.

— Вот теперь такой клев пойдет, — сказал он.

— По-настоящему не берет, а только чуть теребит насадку. Надо домой идти. Он стал свертывать свою леску на удилище.

— Можно будет прийти поудить на ваше место?

— Пожалуйста, доктор, пожалуйста! Ведь у меня тут прикормлено.

— Чем же вы прикармливаете?

— Да тоже черным хлебом. Иной раз пареной ржи подсыпаю. Только мелочь одолевает. 

Было приятно смотреть на рыболовный успех урядника: в тазу было штук десять крупных рыбин, трепыхавшихся в воде, да на лавке лежало штук пять вычищенных язей и плотвы. Меньшая из этой рыбы, мне казалось, будет на фунт, а были экземпляры около 2‑х фунтов. Я спешно оделся и пошел на Оредеж. Меня точно кто подталкивал — так раззадорил меня урядник. Еще дорогой я думал, что мне, пожалуй, придется не ловить, а учиться ловить; так это и оказалось.

На реке я занял место урядника, с первых двух-трех забросов я убедился, что с поплавком тут ничего не поделаешь, так быстро было течение. И вот — в эту минуту вспомнился мне виртуозный способ П. Г. Черкасова, которым он вылавливал плотву: поплавок-перо чуть выступает из воды, малейшее понижение воды у ватерлинии уже было указанием, что рыба клюнула, — и момент подсечки готов.

Попробуйте применить этот способ при таких условиях, когда в реке чуть не каскады! Я стал ловить без поплавка, на донную снасть, хотя и не сразу установил размер крючка, способ и величину насадки хлеба, которые оказались необходимыми при данных условиях, и т. д. После нескольких неудачных подсечек с опозданием, нескольких сходов рыбы, очевидно преждевременно подсеченной, — к полудню мне удалось все-таки выудить одного порядочного язя и двух крупных плотвиц.

Добыча небольшая, но я был истинно счастлив: выработался метод, как нужно было удить при данных условиях. Не стану подробно рассказывать все перипетии моих опытов, но вот что в конце концов пришлось установить в снаряжении удочки: крючок № 10–11, типа Лимерик; насадка — черный хлеб комочками с мелкую горошину, в форме груши, чтобы тонкая часть приходилась на стержень и закрывала его до привязки поводка; поводок — самая тонкая жилка 12–13 дюймов длины (выписал из магазина Малиновского, так наз. «любительская»); грузок — веретенообразный, величину его веса приходилось менять в зависимости от силы течения.

В этом отношении было важно выбрать середину, чтобы не очень несло грузок и ни в коем случае не перегрузить. Леска — тонкая («Геркулес» № 8‑й). Ни на минуту нельзя было ставить удилище на подставку; все время нужно было держать его в руках, иначе нельзя сделать вовремя подсечку, так воровато брала рыба; а забросы приходилось делать очень далеко, аршин на 20–25. Главное же при моей ловле заключалось в следующем приеме: я держал удилище над катушкой, прижав крепко леску; левой рукой оттягивал как раз над правой рукой леску в виде небольшой петли — вершка 3–4 и едва удерживал петлю между большим и указательным пальцами. Лишь только ощущалась этими пальцами малейшая потяжка, я опускал петлю и в следующий момент делал «сухую» короткую подсечку.

 Мне думается, что, отпуская петлю при поклевке, я этим ослаблял сопротивление снасти, иначе рыба, почувствовав обычное сопротивление при натянутой леске, тотчас бросала бы насадку. Все движения при этом приеме так быстры, что их нужно измерять именно моментами, долями секунды. Товарищи-рыболовы, вероятно, согласятся, что это была задача нелегкая. Много пришлось потратить времени, чтобы приучить руки точно действовать.

Вечером того же дня, в который я стал применять только что описанный способ, мне удалось не без многих промахов поймать пять крупных рыб… на 1 фунт плотву я уже считаю крупной. К концу мая и началу июня рыба почти совсем перестала брать на хлеб; пришлось ловить на червей. Лето для меня было тяжелое, я только изредка мог бывать на даче и на короткое время. Богатых уловов не было, но несравненно больше было успеха сравнительно с предшествовавшим годом… Так и окончился рыболовный сезон на Оредеж.

Журнал «Рыболов‑Охотник », 1914, кн. 12

Похожие статьи
// Литературные страницы

Более 25 лет я знаком с этими реками. Там водятся все породы северных рыб. Изредка попадаются осетры и сомы, весьма крупные, доходящие до 10 пудов весом, которые заходят в эти реки из Ладожского и Онежского озер. Кроме этих пород там попадается еще и особая — это что-то вроде форели, которая носит местное название торпа.

Подробнее

// Литературные страницы

Ужение на зеленый молодой овес не может похвалиться сколько-нибудь значительным распространением. По крайней мере, сколько мне не приходилось говорить по этому предмету с рыболовами-удильщиками, как интеллигентами, так равно и лицами из простого звания, — всегда оказывалось, что ужение это совершенно не знакомо моим собеседникам. В литературе же по этому предмету мне удалось отыскать только короткое описание этого ужения, помещенное в сочинении Л. П. Сабанеева «Рыбы России».

Подробнее

// Литературные страницы

Успех в ужении рыбы, как известно, зависит не только от применения соответствующих снастей и приманок, а также и от знания привычек и образа жизни рыб, но и от состояния погоды и многих других явлений, благоприятствующих ловле.

Подробнее

// Литературные страницы

На письмо мое в редакцию нашего журнала, в № 5 за прошлый год, с просьбой сообщить о местах ловли вблизи Петербурга —   Гатчины, откликнулся один лишь П. А. Дмитриев, петербургский удильщик, который в своем подробном письме указал мне на озеро   «Орлино», по Варшавской жел. дор., богатое всякой рыбой. И вот, благодаря любезности и чисто товарищеской услуге Петра   Артемьевича, с которым я вскоре познакомился и не раз встречался в Орлино, я мог, хотя не часто и без особого успеха,— поохотиться  на любимых мною лещей.

Подробнее