Ловля сома на жерлицы

Я много лет ловил сома квоком на донки, но самые крупные экземпляры донного хищника поймал на жерлицы. Почему на жерлицы? В этом мне помог даже не случай, а спектакль с несколькими действиями, главным персонажем которого являлся не один сом, а целая группа усатых исполинов, весом не менее пуда каждый. События разворачивались на Ахтубе в районе Трехречья в августе месяце, в самом неподходящем отрезке времени для ловли сомов.

После нескольких дней рыбалки создалось впечатление, что сомовье племя, тщательно замаскировавшись, взяло тайм-аут, не проявляя активности в течение 3–4 суток. Иногда казалось, что сома в этих местах просто нет. Донки, переметы, поставушки, кружки простаивали впустую. Разнообразные насадки менялись каждый день, но эффекта не было.

Естественно, на ловле сомов рыболовы не зацикливались и продолжали ловить самую разнообразную рыбу. Особенно удачно это получалось у сазанятников. Экземпляры по 5–7 кг попадались регулярно в течение суток как днем, так и ночью. Большую часть пойманной рыбы сажали на куканы, привязанные к мостику причала, или ставили вдоль берега, предварительно привязав к вбитым в берег колышкам.

Общая длина берега, занятого куканами, составляла 12–15 м. Сазаны вели себя бойко. В общем, все шло, как и должно быть на Ахтубе, когда отсутст­вие одной рыбы вдоволь компенсировалось другой. Так продолжалось несколько дней, пока не случилась эта история. В первом часу ночи раздался страшный шум, сопровождавшийся сильными хлопками о воду.

Сначала нам показалось, что к мостку-причалу пытается пришвартоваться пароход с колесами-лопастями из позапрошлого века, для верности сбросив в воду трехпудовые якоря. Причем этих якорей у него оказалось не менее 5–7 штук. Я был одним из немногих, выбежавших к берегу и наблюдавших всю картину от начала до конца. Большая часть коллектива от страшного шума просто не осмелилась вылезти из палаток.

Зрелище действительно было не для слабонервных. За жалобно скрипевшим мостком вода буквально кипела от мощных хлопков звенело в ушах. Матерый сомище, ухватив поперек туловища пятикилограммового сазана, насаженного на кукан, упорно пытался оторвать его от причала. При этом он молотил хвостом, подобно кашалоту, обдавая брызгами всех, кто оказался свидетелями этой сцены. Но причал был сделан на совесть, поэтому шансов у сома практически не было. Первым очнулся мой товарищ (хозяин кукана).

Придя в себя, он схватил огромный кол, лежавший на берегу, и изо всех сил ударил по темному силуэту, масштабно выделяющемуся среди фонтанов брызг. Сом бросил кукан не сразу. Возможно, ему было жаль расставаться с беспомощным сазаном, а может быть, он просто не мог выпутаться из системы веревок и потому сам оказался на привязи. До утра никто не сомкнул глаз.

С рассветом выяснилось, что атака на куканы была массовой, так как нападению подверглась значительная часть сазанов. И хотя часть из них отделалась легким испугом, несколько экземпляров находились в плачевном состоянии. Помимо того, что у них были сломаны хребты, создавалось впечатление, что рыбы прошли первую стадию кулинарной обработки: были тщательно очищены от чешуи, а верхние и нижние плавники болтались на ниточках, как будто были аккуратно отрезаны ножницами.
Несмотря на необычность происшедшего, всем все стало понятно. Сазаны на куканах болтались в одном и том же месте несколько суток и приманили всех местных сомов на небывалое халявное пиршество. Причем были атакованы рыбы только на перехлестнувшихся куканах. Этому сначала никто не придал значения, а зря. На следующий день куканы были перенесены в безопасное место, а вблизи мостков сомов скромно поджидали 20 донок с живцами на любой вкус. В качестве насадок использовались чехонь и жерех весом до килограмма.

Каково же было всеобщее удивление, когда утром выяснилось, что ни к одной донке сом так и не проявил интереса. И в то же время хищник потрепал бедных сазанчиков на куканах, что характерно, опять на перепутавшихся.

Вывод напрашивался простой. Сом атаковал только рыбу, которая беспорядочно барахталась на поверхности, совершенно не обращая внимания на ту, что находилась у дна. Уже к вечеру над урезом воды возвышались шесты, напоминающие корабельные мачты. Все было сделано капитально и на совесть.

Помимо того, что колья подпорки, на которых держался жерличный шест, были вбиты глубоко в землю, шест был дополнительно привязан к ним капроновым 5-миллиметровым шнуром. Изготовить жерлицы необходимого размера и оснастить их, как того требовала ситуация, не составляло труда. В оснастке использовались: капроновый шнур диаметром 2 мм, пара морских крючков № 100–120 (по отечественной нумерации), очевидно, для ловли средних акул, стальной поводок длиной 1,5 м и пара сомовьих вертлюгов. Живцов пришлось использовать весом не более 2 кг.

У более крупных сазанов ширина спины не уступала длине цевья крючка. Один крючок заводился под спинку, другой под жабру сазана — классическая оснастка жерлицы.

Но, как показала практика, основная проблема заключалась не в заготовке и насаживании рыбы, а в невозможности удержать шнур в расщепе жерлицы. Никому не надо объяснять, какие рывки совершает 3–5-килограммовый сазанчик при вываживании на удочку. Именно по этой причине использование более крупных живцов оказалось невозможным. Тем не менее экземпляры весом 1,5–2 кг, используемые в качестве живцов, вели себя очень достойно. Их постоянное барахтанье у поверхности ночью на берегу слышно за десятки метров, а в воде, очевидно, за несколько сотен. По всей видимости, именно этот факт и привлек внимание усатых великанов.

К восьми часам вечера было насторожено пять жерлиц. Одна из них, самая мощная, располагалась прямо за мостком. Усатый великан не заставил себя долго ждать и сел на жерлицу через 20 минут после заката.

Казалось бы, вываживание рыбы любого веса на прочную снасть — всего лишь дело техники. Но на самом деле это не так. Место, на котором установлена жерлица, было в общем-то малопригодным для ловли крупной рыбы. На свале в яму, на глубине 6–7 метров лежало несколько поваленных деревьев, ставших убежищем для крупных судаков и щук, где они чувст­вовали себя в полной безопасности. И в то же время скопление донного мусора усугубляло и без того непростую для рыболовов ситуацию.

Поэтому рыбу приходилось ловить, забрасывая снасти до завала, можно сказать, накоротке. Но одно дело вывести на берег крупного судака или щуку весом 3–5 кг, а другое — усатого великана с пугающими рыболова габаритами и весом. Хотя ранее сомы в этом месте никогда себя ничем не проявляли, поэтому об их существовании мало кто догадывался.

С противоположной стороны жерлицы прямо к мостику без горизонтальной площадки под углом в 45° подходил обрывистый берег. И хотя на берегу были вырыты аккуратные ступеньки, рассчитанные на одного человека, для вываживания, точнее буксировки, крупой рыбы они не годились. Да и вообще, как показал последующий опыт, тянуть крупного сома вверх по крутому склону без автомобильной лебедки — задача не из легких. Оставалось одно: вымотать рыбу, подвести и прижать к мостику, после чего оглушить и там же на месте разделать.

Но это, как говорится, теория, на практике все вышло иначе. Сом, размотав за секунду 7-метровый запас капронового шнура (завал находился в 10 метрах от берега), после 3–4 плавных, но могучих рывков натянул, как тетиву лука шнур жерлицы и залег на дно. Дергать шнур в таких ситуациях — провоцировать полную сил рыбу на активное сопротивление.

Все об этом знают. Тем не менее один из рыболовов решил убедиться в этом лично, а заодно и в том, что все идет по плану — зацепа нет и сом на крючке. Начав с плавных потяжек, рыболов перешел на резкие рывки, пытаясь заставить рыбу хоть раз немного пошевелиться.

Его усилия были тщетны. Создавалось впечатление, что на том конце шнура мощный зацеп, освободиться от которого можно, только перерезав веревку. Минут через двадцать не выдержали нервы у большой группы рыболовов, которые вместо своих обычных дел, открыв рот, наблюдали за происходящим. Они дружно взялись за туго натянутый шнур и с третьего рывка оторвали рыбу от дна, то есть сами подтолкнули сома к активным действиям. Рыба сопротивлялась отчаянно. Мощные горизонтальные выбросы (со стороны казалось, что все, что мы видим, происходит в замедленной киносъемке и к нам отношения не имеет), сопровождающиеся фонтанами брызг, сменялись мощным «гулянием» на леске с периодической сменой направления и постоянными бурунами на поверхности воды.
Удержать шнур в руках было практически невозможно, да и небезопасно. Попавшуюся, но не сдавшуюся рыбину оставили в покое на несколько часов, а после повторного неудачного вываживания — до следующего утра. С восходом солнца ситуация не изменилась. Каждый раз, встречая достойный отпор, вываживание прекращали. Как будто сом догадывался, что пока он так сопротивляется, ему ничего не грозит.

Вдобавок в арсенале его защитных приемов появился еще один, не менее эффективный, чем китовый выброс. При очередной попытке вываживания сом поднимался к поверхности и начинал лупить хвостом по воде, направляя фонтаны брызг в разные стороны, в частности в лица людей, пытающихся сдвинуть его с места. Тем ничего не оставалось, как снова отойти от жерлицы на безопасное расстояние.

Несмотря на то, что наш лагерь располагался в некотором отдалении от основной массы рыболовов, большая часть которых находилась на противоположном пологом берегу Ахтубы, необычное поведение и крики возбужденных людей, сопровождаемые фонтанами брызг и шумовым эффектом, привлекли к месту событий большую группу отдыхающих.

Многим со стороны казалось, что бригада лесорубов вырубает и валит в воду остатки жалкого лесного массива вдоль реки, чтобы сплавить его вниз по течению. Ситуация с каждым часом начинала приобретать комический оттенок. Вокруг нашего лагеря образовалось мощное кольцо зрителей разного пола и возраста, подъехавших на катерах и лодках не только с противоположного берега, но из весьма отдаленных мест, желая узнать, что же происходит на самом деле. Естественно, прибывшие оказались опытными рыболовами-сомятниками.

И советы посыпались, как из рога изобилия. На все это надо было плюнуть и оставить попытки вываживания как минимум до обеда. Тем более при всплытиях гиганта было отчетливо видно, что сел он капитально, крюк засекся за нижнюю челюсть хищника, проткнув почти насквозь хрящевую поверхность, но не нанес ему большого вреда. Было очевидно, что рыба не испытывает болевого шока и будет еще долго сопротивляться.

По такому сценарию все бы и происходило, если бы случайно один из вываживающих с ужасом не обнаружил, что капроновый шнур в месте соприкосновения с основанием мостка перетерт почти на две трети от своего первоначального сечения. За барашками лопнувших капроновых ниток целыми осталось считанное количество жилок волокна. Всем стало понятно, что рыбу необходимо вытащить как можно скорее. А дальше все пошло как по маслу. Сом, изрядно выдохнувшись, видимо, решил, что сопротивляться бесполезно. Его легко подвели к мостику, оглушили и позднее освежевали на части. Зрители быстро удалились, возможно, посчитав, что весь этот цирк был устроен нарочно, а кое-кто подумал, что ребятам просто сильно повезло.

Перед нами встала непростая задача: как распихать по загруженным машинам килограммы мяса? Целиком рыбу никто не взвешивал, так как безмена, рассчитанного на большой вес, ни у кого не было. Вес разделанных кусков по самым скромным оценкам тянул на 65–70 кг. Если отбросить лирическую часть повествования, то в происшедшем нет даже оттенка случайности. Сом, несмотря на то, что ему настойчиво приклеивают ярлык донного хищника (это верно не более чем на 60%), в середине лета с большей охотой поднимется за добычей в средние слои воды, а иногда прямо к поверхности, чем обращает внимание на насадки непосредственно у дна.

В этом нет ничего удивительного, так как основной принцип действия, например, квока (традиционной сомовьей снасти) заключается как раз в выманивании рыбы с помощью отдель­ных звуковых сигналов из обычной среды обитания в средние слои или к поверхности воды. Живец, особенно крупный, находясь на поверхности, приманивает сомов значительно быстрее любого квока.

Опытные сомятники уверены, что грамотно расставленные на обрывистом берегу жерлицы (таких мест достаточно во всех крупных реках, где обитают усатые великаны) значительно превосходят по эффективности все существующие сомовьи орудия ловли. А такая ли уж донная рыба сом? С большой долей уверенности могу сказать, что все досадные обрывы лески, поломки деликатных удилищ после случайной встречи с усатым монстром произошли в толще воды или даже ближе к поверхности. По крайней мере, в этом аспекте никакой случайности нет. Жирующий сом ищет корм в верхних слоях воды, а утолив голод, залегает на дно.

Среди многих рыболовов по-преж­нему популярна ночная ловля сома с поверхности воды на искусственную мышь, особенно на тандем, или на крупные светлые колебалки, или стримеры, которые ведут почти по поверхности. Ночного хищника на поверхность привлекает только активно движущаяся габаритная приманка. К примеру, на лягушку, рачье мясо, мясо устриц сом всегда охотнее берет со дна, а вот на живца — в зависимости от времени и условий ловли. С началом похолодания воды (сентябрь—октябрь) сом поднимается к поверхности воды значительно реже, поэтому ловить его на жерлицы становится бесполезно.

О рыбах-живцах

В том, что у сома время от времени меняется привязанность к той или иной пище и ее размерам, ничего необычного нет. Это типичная ситуация для большинства хищных рыб, обитающих даже в средней полосе России. Так, если у 5-килограммового судака вес живца в зависимости от сезона ловли колеблется от 15 до 150 г, то у такой же по весу щуки — до 500 г.

Все зависит от того, где вы ловите и какая рыба является основным кормом хищника. Это физиологическая закономерность, связанная с сезонными особенностями питания рыбы, то есть ситуация штатная для всех рек и водоемов, где обитают хищники. Кстати, многочисленные разговоры об узком горле судака и прогонистых живцах соответствует действительности на 60 % и относятся к экземплярам весом до 2 кг.

Поздней осенью я сам неоднократно ловил и был свидетелем многочисленных поимок крупных экземпляров весом от 5 кг и более только на подлещика весом от 70 до 200 г. В это же время на плотву, ерша и окуня обычного размера поклевок практически не наблюдалось или же ими соблазнялись судачки-недомерки. Объяснение тому простое: при сильном похолодании воды судак и лещ длительное время находятся рядом, поэтому другой пищи судаку не достать, да она ему и не требуется.

В середине лета при значительном прогреве воды сом независимо от габаритов охотнее среагирует на верховку, надетую на крючок, чем на 100‑граммовую чехонь, густеру или карася. Но в тоже время «усатый» может не устоять перед 1–2-килограммовым сазаном или жерехом.

Живец или мертвая рыбка

Специфика ловли на жерлицу предъявляет к насадкам ряд требований и несколько отличается от выбора приманок для ловли донкой или переметом. В качестве приманок используются как классические живцы, так и мерт­вые рыбки. Каждый вариант насадки имеет свои плюсы и минусы, которые необходимо рассмотреть подробнее.

Живцы

При ловле сомов чаще всего применяются рыбки от 200 до 500 г. Живцы в этом весовом диапазоне способны создать в верхних слоях воды необходимый шумовой эффект, то есть привлечь внимание хищника и выманить его к жерлице со значительного расстояния и глубины. Более крупные экземпляры живцов проблематично насадить на крючок, к тому же они значительно чаще перепутывают снасть. Например, насаженный на жерлицу полуторакилограммовый карп, хоть и привлекает сома со значительного расстояния, но в какой-то степени является рыбой неуправляемой, готовой в любой момент сделать «свечку» и перепутать снасть.

Варианты насаживания живцов те же, что и при ловле обычной жерлицeй. Килограммового жереха насаживают под спинку, как и пескаря, а если необходимо, продевают под жабру дополнительный поводок с одинарным крючком или двойником. Задача рыболова — насадить живца прочно, стараясь не повредить его жизненно важные органы и не сковать свободу перемещения. На умеренном течении рыбка всегда насаживается либо одним крючком под спинку, либо двумя крючками (второй крючок, чаще всего двойник, торчит у нее изо рта).

Насаживание крупной рыбы за верх­нюю губу всегда приводит к ее быстрому сходу. У окуня и рыб семейства карповых губы довольно нежные, поэтому более 15 минут живец весом 200 г на течении не продержится. При таком способе насаживания сходы бывают и при хватке хищника. Сом безболезненно для себя снимает живцов одного за другим и остается неуязвимым для рыболова. За верхнюю губу насаживаются только живцы, равные по размеру пескарю, верховке, в крайнем случае, уклейке. В принципе в качестве живца для жерлиц годится любая рыба семейства карповых, или, проще говоря, белая рыба. Ее хищник видит издалека и безбоязненно атакует. Окунь не подходит для живцов не только из-за своей маскировочной окраски, но и потому, что с наступлением сумерек он перестает активно двигаться, в том числе будучи насаженным на жерлицу. Он как бы замирает на ней до восхода солнца. Для ночной ловли подходит рыба, способная длительное время водить снасть и создавать мощные звуковые импульсы на поверхности воды.

Ловля на уснувшую рыбку

В отдельные периоды сом охотно атакует мертвую рыбку, плавно перемещающуюся по поверхности воды под воздействием силы течения. Рыбка насаживается, как правило, на одинарный крючок. Цевье крючка заводят в рот рыбке и выводят через голову. Рыбка держится прочно, крючок не препятст­вует изгибам тела, поэтому сорваться с него сама она не может. Другой вариант насаживания рыбки больше напоминает снасточку. При таком способе насаживания у сома вне конкуренции длиннотелые прогонистые рыбешки, чье перемещение по поверхности выглядит наиболее естественным.

Не последнее место, как уже говорилось, играет яркая бело-зеркальная окраска рыбы, хорошо различимая ночью практически с любой глубины.

Можно сказать, что хищника почти наверняка привлекает и гастрономический аспект, поскольку перечисленные рыбы очень жирные, обладающие нежным мясом. При ловле сома на песчано-каменистом перекате, где касание дна приманкой неизбежно, ее насаживают с помощью снасточки со специальной защитой головной части рыбки.

Оснастка жерлицы

еред тем как рыбку, насаженную на крючок, опустить на воду, с рогатки сматывают 1–2 метра шнура диаметром 1–1,5 мм (все зависит от силы течения). Критерий один: рыбка должна естественно двигаться со значительной амплитудой. На коротком шнуре живец выглядит неестественно, периодически поднимается над поверхностью воды, создавая ненужные возмущения водных потоков.

Перемещение рыбки должно происходить как в горизонтальной, так и в вертикальной плоскости. Стальной поводок при ловле на мертвую рыбку не нужен. В качестве него используется капроновый шнур, придающий рыбке дополнительную плавучесть. Насадка как бы гуляет по поверхности, периодически уходя в толщу воды. Перекусить данную снасть в течение суток сом не может.

При ловле с поверхности очень важно сделать правильный выбор и насадить ту рыбу, которая интересует его в момент ловли. Сом — рыба привередливая, которая никогда не возьмет на рыбку, не устроившую его по каким-то критериям. В отдельные периоды ловли «усатый» может остановить свой выбор только на жерехе и активно брать на него в течение нескольких дней, после чего, утратив к нему интерес, начинает реагировать только на чехонь или на живую рыбку. Повторяю, что таким способом сома ловят только в темное время суток при прогреве воды до 22–25 °С.